«Благими намерениями вымощена дорога…» (позиция Верховного...
Эти мысли относительно Определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 31.07.2017 г. № 305-ЭС15-11230 были мною написаны по горячим следам еще в 2017 году, но волею судеб так и не были нигде опубликованы.
Как известно при постановлении этого судебного акта Верховный суд пришел к выводу, что цепочкой последовательных сделок купли-продажи с разным субъектным составом может прикрываться единая сделка, направленная на прямое отчуждение имущества первым продавцом последнему покупателю. Данная позиция высшей судебной инстанции ничего кроме одобрения вызывать не может.
Долгое время вопрос о допустимости квалификации ряда последовательно совершенных сделок с различным субъектным составом являлся дискуссионным. Это было обусловлено в первую очередь позицией Президиума ВАС РФ, высказанной в Постановлении от 02.08.2005 г. № 2601/05, согласно которой из содержания пункта 2 статьи 170 Кодекса следует, что притворная сделка должна быть совершена между теми же сторонами, что и «прикрываемая».
Судами нижестоящий инстанций данная позиция была воспринята и активно проводилась, так вПостановлении
Девятого арбитражного апелляционного суда от 05.08.2014 г. по делу № А40-134795/2013, оставленном без измененияПостановлением
Арбитражного суда Московского округа от 17.11.2014 N Ф05-12746/2014, было указанно, что довод о притворности указанных в исковом заявлении сделок как взаимосвязанных неприменим в рассматриваемом случае поскольку стороны сделок не совпадают.
Однако данный подход явно не отвечал потребностям гражданского оборота.
Во-первых, возникали вопросы с применением или не применением к отношениям сторон норм о защите прав потребителя, когда договор в интересах физического лица (генерального директора) заключался от имени и за счет лица юридического. При применении к указанным отношениям конструкции договора комиссии мы должны будем признать недопустимость распространения на них норм Закона о защите прав потребителей, поскольку права и обязанности по договору заключенному в рамках договора комиссии возникают непосредственно у комиссионера. Вместе с тем каждый из участников отношений осознает, что реальным получателем товаров и услуг является именно физическое лицо (потребитель), а конструкция юридического лица была введена исключительно для вида, как правило, в целях оптимизации налогообложения.
Во-вторых, неоднозначно разрешались ситуации, когда договорные отношения по тем или иным причинам заключились от имени одного лица, но фактически за счет и в интересах другого. Частным примером подобной ситуации является приобретение в преддверии расторжения брака недвижимого имущества на имя близкого родственника или знакомого. Оформляя подобным образом отношения недобросовестный супруг стремится исключить данный объект недвижимости из-под требований о разделе. Если в этом случае восстановление реальных договорных отношений возможно через конструкцию злоупотребления правом (ст. 10
Гражданского кодекса РФ), то адекватное решение для ситуации зачисления суммы займа на карту иного лица (не заемщика) отсутствует.
Правовые коллизии со сделками с различным субъектным составом, разрешение которых иначе как через контрукцию притворных сделок невозможно, данными примерами, конечно, не исчерпываются, тем значимей является позиция Верховного суда РФ, изложенная в анализируемом Определении.
Вместе с тем, формулируя столь важную для практики позицию, суд оставил без должной аргументации и анализа вопрос о последствиях недействительности прикрываемой сделки и влияние на признание ряда последовательных сделок притворными наличие реального исполнения со стороны конечного приобретателя промежуточному лицу.
Как известно фактические обстоятельства рассмотренного дела сводились к следующему:
Банк передал объект недвижимости в собственность юридического лица, через некоторое время (около полутора лет) квартира продана двум физическим лицам, еще через некоторое время один из сособственников передал принадлежащую ему долю в праве собственности еще раз.
Оценив данные обстоятельства, судебная коллегия, как указывалось ранее, признала ряд единой притворной сделкой купли-продажи имущества, совершенной между Банком и конечными приобретателями (Смирновыми).
Как известно по смыслуст. 167
Гражданского кодекса РФ и сложившейся судебно-арбитражной практики (в частностиПостановления
Президиума ВАС РФ от 12.10.2010 г. № 5243/10) суд обязан разрешить вопрос о применении последствий недействительности сделки одновременно с признанием данной сделки недействительной.
Относительно вопроса о применении последствий недействительности сделки, Судебная коллегия ограничилась указанием, что «последствия недействительности прикрываемой сделки в виде односторонней реституции применены судами на основаниистатьи 167
Гражданского кодекса исходя из отсутствия реальных расчетов между банком и конечными сособственниками квартиры по прикрываемой сделке».
Однако вопрос о том, что конечные приобретатели (гр. Смирновы) осуществили оплату приобретенной недвижимости, при чем реальными денежными средствами и по рыночной стоимости, и влияние данного обстоятельства на применение или не применение реституции в судебном акте не поднимался.
Означает ли это, что для квалификации цепочки сделок как единой притворной сделки факт реального исполнения одной из них является безразличным? И что не менее важно, достаточно ли для разрешения вопроса об отказе в применении последствий недействительности только того обстоятельства, что денежные средства (исполнение) от конечного приобретателя к первоначальном отчуждателю не поступили?
Классическая теория притворных сделок, да и сложившаяся практика правоприменения не позволяет положительно ответить ни на один из поставленных вопросов.
Судебная практика всех уровней основывается на том положении, что наличие исполнения сделки хотя бы одной из сторон исключает возможность ее признания притворной.
Так, Постановлении от 06.06.2011 г. № КГ-А40/4918-11 по делу № А40-96659/10-47-849 (Определением
ВАС РФ от 26.09.2011 г. № ВАС-12482/11 отказано в передаче дела № А40-96659/10-47-849 в Президиум ВАС РФ для пересмотра в порядке надзора данного постановления) ФАС Московского округа указал, что «признаком притворной сделки является несовпадение волеизъявления сторон сделки с их внутренней волей при совершении сделки, а также фактическое исполнение иной, юридически не оформленной (прикрываемой) сделки.»
Еще более четко по этому вопросы высказался ФАС Северо-Западного округа вПостановлении
от 25.02.2014 г. № Ф07-7479/2012 г. (Определением
ВАС РФ от 30.06.2014 г. № ВАС-10272/13 отказано в передаче дела в Президиум ВАС РФ для пересмотра в порядке надзора данного постановления):
«В силупункта 2 статьи 170
ГК РФ стороны должны преследовать общую цель и достичь соглашения по всем существенным условиям той сделки, которую прикрывает юридически оформленная сделка. Обращаясь с требованием о признании сделки ничтожной по указанному основанию, заявитель обязан представить доказательства направленности воли сторон на совершение именно прикрываемой сделки. Отсутствие фактического исполнения прикрываемой сделки, исключает возможность признания ее ничтожной по данному основанию».
Является ли анализируемое определение поворотной точке в подходе к квалификации притворных сделок? Хотел бы надеяться, что нет. Теория притворных сделок, как известно, основывается на необходимости единой согласованной воли всех участников правоотношений на достижение иного правового результата. Более того применение к одним участникам правоотношений условий договора, которые согласовывались или предполагались только одной стороной невозможно, поскольку противоречит принципу свободы волеизъявления и недопустимости вмешательства в частные дела.
Также на наш взгляд не вызывает сложностей разрешение вопроса о необходимости учета реального исполнения сделки со стороны конечного приобретателя для разрешения вопроса о применении или не применении реституции.
Признание заключённой между сторонами сделки притворной само по себе не свидетельствует об отсутствии договорных отношений. Напротив, применениеп. 2 ст. 170
Гражданского кодекса РФ, прямо свидетельствует о том, что между сторонами сложились правоотношения, но в ином виде (на иных условиях) по сравнению с теми, видимость которых стороны стремились создать.
В анализируемом случае суд пришел к выводу, что вместо цепочки сделок между различными субъектами, была заключена одна сделка между Банком и Смирновыми, по которой право собственности на имущество перешло непосредственно от кредитной организации к физическим лицам.
Поскольку отказ в применении реституции при установлении наличия встречного предоставления по смыслуст. 167
Гражданского кодекса РФ невозможен, то следует прийти к выводу, что либо суд оценил оплату Смирновыми квартиры мнимым (то есть совершенным лишь для вида), либо посчитал, что возврат выплаченных денежных средств должен осуществляться в ином порядке.
Хотелось бы верить, что в данном случае суд пришел к первому из указанных выводов, поскольку обнаружить удовлетворительное обоснование иного порядка возврата уплаченных денежных средств затруднительно.
Из текста судебного акта следует, что право на возврат денежных средств от Банка у Смирновых отсутствует, следовательно, соответствующее требование конечными приобретателями может быть заявлено только лицу, у которого изъятое в пользу Банка имущество было приобретено, но на каком основании?
Реституция? Но, во-первых, при применении последствий недействительности сделки осуществляется обоюдный возврат полученного, а Смирновы передать квартиру не могут, поскольку она истребована в пользу Банка, а во-вторых, вступившим в законную силу судебным актом установлено, что сделки между Смирновыми и промежуточными приобретателями не существовало. Несуществующая сделка не может быть основанием для движения материальных ценностей.
Эвикция? Тоже неудовлетворительно, согласно общей как для права континентальной Европы, так и для нашего права традиции в качестве основания ответственности за эвикцию рассматривается договор купли-продажи: она наступает за
нарушение договорной обязанности продавца. Соответственно признавая в данном случае возможность примененияст. 461
Гражданского кодекса РФ, мы будем вынуждены признать наличие реального действительного договора между конечными и промежуточными приобретателями, то есть опять вступить в противоречие с судебным актом Верховного суда РФ.
Неосновательное обогащение? Теоретически такой подход возможен, исходя из того, что основания для обладания денежными средствами, которые существовали на момент получения имущества, в дальнейшем отпали (Пункт 1
Информационного письма Президиума ВАС РФ от 11.01.2000 № 49). Вместе с тем, во-первых, притворная сделка, являясь ничтожной, недействительна с момента ее совершения независимо от признания ее таковой судом, то есть даже на момент осуществления платежа обязательство у Смирновых отсутствовало. А, во-вторых, промежуточный приобретатель всегда может сослаться на положенияп. 4 ст. 1109
Гражданского кодекса РФ, указав, что Смирновы, являясь стороной «прикрываемой» сделки, знали об отсутствии правовых оснований для осуществления платежа.
Таким образом, Верховный суд РФ сформировал, бесспорно, важную и значимую для правоприменения позицию о допустимости квалификации как притворной сделок с различным субъектным составом. Однако в результате невысокого качества юридической техники изготовления судебного акта, многие вопросы, требующие оценки и обоснования остались не разрешенными, что на наш взгляд повлечет больше разночтений, чем единообразия при применении положенийст. 170
ГК РФ.